Поздравления
Новости
Воспомининия каталитика. О.В. Крылов
(Продолжение, начало в N8)
О.В. Крылов (Продолжение, начало в N8, N9
9. Координационные механизмы в катализе
Численность лаборатории катализа (теперь лаборатории гетерогенных комплексных катализаторов) после её воссоединения с моей в 1970 году составляла (да и сейчас тоже) более 40 человек. Вскоре были приняты на работу способные молодые сотрудники: Татьяна Ильинична Хоменко, Ольга Сергеевна Морозова, Владимир Альбертович Халиф, Валерий Андреевич Матышак, Михаил Владимирович Генкин, Михаил Юрьевич Кутырёв, Борис Викторович Розентуллер, Анатолий Александрович Ухарский, Александр Николаевич Ильичёв, Валерий Васильевич Розанов, Алла Аврамовна Фирсова. Сейчас В.А.Халиф и Б.В.Розентуллер умерли, М.Ю.Кутырёв ушел в торговлю. Остальныым - около 50-ти лет, они и до сих пор составляют костяк лаборатории. Новые так и не пришли (за малым исключением - М.Ю.Синёв, В.Ю.Бычков).
От некоторых сотрудников, плохо работавших, пришлось освободиться. Не всегда это было просто сделать. С Ю.Н.Руфовым работала кандидат физико-математических наук, квалифицированный физик, но абсолютная бездельница. Однажды она уехала в горнолыжный лагерь, и похвалялась, что О.В. (Крылов) ничего не узнает и ничего с ней не сделает. Но я узнал, вызвал ее и предложил ей уволиться, иначе сокращу ее по неаттестации через полгода, когда истечет срок ее аттестации. Через некоторое время она приходит и заявляет, что для неаттестации необходимо получить 2/3 голосов членов Ученого совета за это решение. "Такого голосования Вам трудно будет добиться". Я спокойно ответил: "Наталья Владимировна, давайте сравним, чем рискую я и чем рискуете Вы. Если Вы выиграете, я буду терпеть Вас еще 3 года. Но если Вы проиграете, Вас уволят практически с волчьим билетом". Она подала заявление об уходе. Перед уходом спрашивает: "Объясните всё же, какие у меня недостатки? - "Н.В., не хочу объяснять. Мы расстаёмся, и хорошо". Освободился я и от двух старших научных сотрудников - Т.И.Андриановой и О.В.Альтшулер, которые уже не могли работать. Т.И.Андрианова пожаловалась на меня в ЦК КПСС и в газету "Правда". Была комиссия, но она признала мою правоту. Увольнение - процедура всегда не приятная. Поэтому к концу своего пребывания завлабом (а я был им 25 лет) я уже практически никого не увольнял. Один сотрудник сделал интересную работу, доказавшую существование ассоциативных механизмов в катализе. Я ее расхвалил. Но он после этого совсем перестал работать, и я уже не затевал дела о неаттестации. В конце концов, одного неработающего человека в большой лаборатории можно и вытерпеть.
В новой лаборатории надо было искать новую самостоятельную тематику. Не все сотрудники способны к фундаментальной науке, некоторые более склонны к прикладной. С.З. (Рогинский) также хотел бы видеть практические результаты своих теоретических работ, но у него не было склонности к прикладной науке. Л.Я. Марголис в течение многих лет успешно занималась фундаментальными проблемами окисления углеводородов. Мы решили, что она, не оставляя фундаментальных работ, направит свою энергию в более практическое русло - в сторону поиска новых катализаторов. Г.М. Жаброва занималась радиационным катализом. Особых успехов в этом направлении не было. И было решено, что она и Б.М. Каденаци вернутся к так называемым каталитическим грелкам - обогревателям, действующим за счет тепла каталитической реакции на поверхности катализаторов. Этой тематикой лаборатория катализа занималась во время войны. К сожалению, Г.М. Жаброва вскоре ушла с работы по болезни, а Борис Михайлович весьма активно развивал эту тематику: связался с прикладными организациями и успешно внедрял обогреватели.
В качестве основного направления фундаментальной работы было выбрано изучение координационных механизмов в катализе. Я уже упоминал о двухпиковой картине изменения каталитической активности в ряду оксидов переходных металлов в зависимости от положения в Периодической системе или, что то же самое, от числа электронов на d-оболочке. Д.Дауден в докладе на 2-ом Конгрессе по катализу в 1960 году в Париже объяснил эту зависимость закономерным изменением энергии дополнительной стабилизации кристаллическим полем при адсорбции или катализе. Т.е. адсорбция молекулы на поверхности была уподоблена заполнению координационной вакансии у атома или иона переходного элемента при образовании комплекса. Координационные представления в катализе быстро приобрели популярность.
Увлекся этими представлениями и я. На Всесоюзной конференции по механизму катализа в 1966 году в Москве я прочел пленарную лекцию на эту тему. В ней я, в частности, применил координационные представления к механизму полимеризации окиси этилена на оксидах - к реакции, которой я занимался в то время совместно с Юрием Емельяновичем Синяком (он стал первым доктором наук, защитившим диссертацию при моей консультации). Двухпиковую картину изменения каталитической активности оксидов в окислительно-восстановительных реакциях я объяснил не столько дополнительной стабилизацией кристаллическим полем, сколько закономерным (двухпиковым) изменением энергии переноса заряда с 2p-орбитали оксида на нижнюю d-(t2g)-орбиталь катиона. На эту тему была написана и третья наша с В.Ф.Киселевым книга.
Координационные механизмы нужно было доказать прямыми спектральными измерениями. Для этого мы совместно с Константином Николаевичем Спиридоновым и Гелием Николаевичем Асмоловым воспользовались методами, имевшимися в нашем распоряжении: ЭПР и спектроскопией диффузного отражения в ультрафиолетовой и видимой областях. В качестве исследования была выбрана адсорбция кислорода и олефинов на нанесенных Co-, Ni-, Mo- и V-оксидах, моделирующих катализаторы парциального окисления. Результаты исследования были интересными. Мы обнаружили не только изменения координации при адсорбции и катализе, но и изменение валентного состояния поверхностных ионов металлов при окислительно-восстановительных процессах. Было открыто новое, не известное ранее, явление - перенос электрона от иона переходного металла (Mo, V, Wo) к молекуле О2, образующей ион-радикал О2- на атоме непереходного металла (Al, Mg), находящемся на удалении от иона - донора электрона. На основании этого открытия мы сделали вывод о том, что каталитическое окисление происходит с переносом электрона через решетку. Это открытие вызвало оживленную дискуссию. Владимир Борисович Казанский, развивавший в своей лаборатории физические методы в катализе, решительно возражал против наших данных, но потом был вынужден признать их.
Первый доклад об этих спектральных результатах я сделал в январе 1970 года на сессии Отделения общей и технической химии АН СССР. Доклад прошел очень хорошо. Доброжелательные комментарии сделал академик Я.К.Сыркин. Это был мой последний доклад при жизни С.З.Рогинского. Он не знал о моих новых результатах, и мне особенно было приятно, что доклад ему очень понравился. С.З. специально зашел ко мне в кабинет и долго говорил на эту тему.
В Академии наук принято раз в 5 лет заслушивать отчеты о работе институтов. Предварительно в институты посылается проверочная комиссия, члены которой обязаны посетить все лаборатории. Я сам неоднократно участвовал в работе таких комиссий при проверке ИОХ, ИНХС, ИК СО АН СССР в Новосибирске, ИХН в Томске, институтов АН Союзных республик. Представителями первой после назначения меня завлабом комиссии по проверке моей лаборатории были академик Борис Александрович Долгоплоск и профессор (потом академик) Марк Ефимович Вольпин. Они дали исключительно высокую оценку моей работы. Это, разумеется, придало уверенности мне и в дальнейшей работе. Считаю, что главным критерием достижений являются не формальные премии и награды, а оценка работы коллегами-специалистами.
Затем в лаборатории применялись и другие физические методы исследования катализа. Марк Яковлевич Быховский первым в нашей лаборатории применил адсорбционную микрокалориметрию для изучения механизма катализа. В дальнейшем микрокалориметрию использовали в своих работах Евгений Львович Аптекарь, Владимир Альбертович Халиф, Вадим Евгеньевич Гринёв. Были получены значения теплот адсорбции кислорода, СО, углеводородов, а также теплоты их взаимодействия на оксидных катализаторах. Это позволило сделать правдоподобные выводы о механизмах реакций окисления.
Больше всего информации о поверхностных комплексах было получено с помощью инфракрасной спектроскопии. По механизмам каталитических реакций, исследованных с помощью ИКС, были защищены 2 докторские диссертации (Александром Абрамовичем Кадушиным и Валерием Андреевичем Матышаком) и 7 кандидатских (В.А.Матышаком, Татьяной Зейналовной Табасаранской, Татьяной Александровной Брегадзе, Ольгой Сергеевной Морозовой, Рамином Кяримовичем Алиевым, который сейчас переименовался в Р.А.Мнацаканяна по причине национализма в Армении, Олегом Леонидовичем Косинским, Анатолием Александровичем Ухарским).
У С.З.Рогинского была аспирантка Зинаида Александровна Маркова, работавшая на ИК-спектрометре. Я предложил ей изучить механизм полимеризации окиси этилена на MgO, которой я тогда занимался. Работа получилась и была одной из первых работ по применению ИК-спектроскопии in situ, т.е. в условиях катализа. Полимер, образуясь, оставался на поверхности катализатора. Это облегчало измерения благодаря высокой концентрации поверхностных соединений.
В дальнейшем, когда я был уже заведующим лабораторией, я поставил перед сотрудниками задачу: все, имеющиеся в нашей лаборатории физические методы, перевести в условия in situ. Поставленная задача была выполнена. Для этого пришлось сконструировать специальные безградиентные кюветы-реакторы, позволяющие одновременно изучать кинетику самой каталитической реакции и кинетику изменения концентрации поверхностных комплексов по спектральным данным либо структуры катализатора по рентгеновским или мессбауеровским данным. В лаборатории образовался уникальный комплекс физических методов in situ: ИКС, УФ, ЭПР, рентгенофазовый анализ и мессбауеровская спектроскопия - с разработанными у нас реакторами (они же спектральные кюветы или структурные камеры), хотя и на устарелых приборах.
В работах А.А.Кадушина и других были изучены поверхностные комплексы, образующиеся в условиях окисления и метатезиса олефинов in situ на оксидных катализаторах. Были обнаружены p- и s-комплексы олефинов, прочные комплексы, - продукты окислительного уплотнения, карбонаты и карбоксилаты. Кислородные комплексы методом ИКС не измеряются. Для них необходима рамановская спектроскопия, которой у нас не было. Но комплексы О- и О2- были обнаружены методом ЭПР. Эти ион-радикальные комплексы являются промежуточными в глубоком окислении. В парциальном же окислении участвуют, по-видимому, прочно связанный кислород решетки и p-комплексы олефинов.
Дальнейший шаг в применении ИК-спектроскопии в катализе сделал В.А.Матышак. Он использовал метод ИКС in situ в кинетическом варианте для изучения механизмов ряда реакций. Строго количественно было доказано, что в парциальном окислении олефинов промежуточным комплексом является pi-аллил, в глубоком окислении углеводородов - карбонильные и пероксидные соединения, в окислении аммиака - ион NH4+, а в восстановлении NОx с помощью СО - изоцианатные комплексы NCO. На эту тему я совместно с В.А.Матышаком написал книгу "Промежуточные соединения в катализе", которая вышла в издательстве "Наука" в 1996 году. В несколько более коротком варианте на английском языке она вышла в виде специального выпуска журнала "Catalysis Today". Явление переноса электрона от адсорбированной молекулы к активному центру катализатора и обратно было открыто нами с К.Н.Спиридоновым при помощи метода ЭПР in situ совместно с Дьюлой Гати (стажер из Венгрии), Борисом Викторовичем Розентуллером, Мариной Арнольдовной Макаровой, Нгуен Тьен Таем (аспирант из Вьетнама). Оказалось, что в реакциях: изомеризации олефинов на MoO3, окисления СО на Mn2+BaCO3, окисления аллилового спирта в акролеин на V-MoO3 активные центры, доноры и акцепторы электронов находятся не на поверхности, а в объеме катализатора. Между ними и адсорбированной молекулой осуществляется электронный обмен и более замедленная диффузия кислорода, за счет которых и протекает каталитическая реакция. Этот результат изменяет сложившиеся представления об активных центрах в катализе: они могут быть не только на поверхности, но и в объеме катализатора и могут не соприкасаться непосредственно с реагирующими молекулами.
10. Николай Николаевич Семенов
В 1960-1970-х г.г. я часто общался с директором Института химической физики академиком Николаем Николаевичем Семеновым. Н.Н.Семенов (1896-1986 г.г.) - великий ученый, открывший разветвленные цепные реакции, лауреат Нобелевской премии, основатель Института химической физики, получившего после его смерти его имя, один из основоположников науки - химической физики. О его замечательных качествах ученого и человека много написано и очень много можно говорить.
Вопреки распространенному мнению, я считаю, что Н.Н.Семенов был ученым-классиком, а не романтиком. Хотя он создал замечательный (в свое время) Институт, в котором были представлены чуть ли не все области химии и многие области физики и биологии, его личные интересы касались всегда химической кинетики, а хорошо он знал теорию цепных реакций. Впрочем, он всегда охотно обсуждал новые области науки, ставил новые задачи и даже заставлял сотрудников менять тематику, но сам глубоко в них не входил. Когда я с ним общался, у него уже не было личных сотрудников, хотя он и был руководителем лаборатории цепных реакций.
В начале 1950-х г.г. я ходил слушать его дискуссии с Н.С.Акуловым, профессором МГУ и академиком АН БССР, обвинявшим его во всех смертных грехах и утверждавшего, что цепные реакции открыл не Н.Н.Семенов, а Н.А.Шилов (неплохой ученый, но, конечно, не имеющий никакого отношения к разветвленным цепным реакциям). Н.С.Акулов же обвинял Н.Н. в низкопоклонности перед иностранцами. Я был, конечно, на стороне Н.Н.Семенова. В Институте химической физики был секретарь парторганизации (Л.И.Авраменко), который, как и М.М.Куртепов в ИФХ, тоже хотел навести свой порядок. Например, он пытался уволить В.В.Воеводского, у которого родители были репрессированы. Но у него ничего не получилось. В этот же период Н.Н. принял на работу в ИХФ крупнейшего нашего генетика Иосифа Абрамовича Раппопорта - первооткрывателя химического мутагенеза. Принял полунелегально, потому что И.А.Раппопорт выступал против всесильного тогда Т.Д.Лысенко. Позднее Н.Н. стал одним из первых в Академии наук, кто потребовал восстановления в стране генетики.
Лично я впервые познакомился с Н.Н. в 1954 году. Он тогда на Конференции по электронным явлениям в катализе совместно с В.В.Воеводским выступил с изложением новой радикально-цепной теории катализа. Доклад был очень ярким и произвел на всех большое впечатление. Мне было поручено подготовить сборник трудов этой Конференции "Проблемы кинетики и катализа", т.8). Несколько раз я пытался попасть на прием к Н.Н., чтобы получить текст его выступления. Но Н.Н. был очень занятым человеком, тогда он занимался работами по атомной бомбе. Наконец, мне было сказано: "Приходите сегодня в 1 час ночи". Я очень удивился; но что делать, это же великий ученый, пришлось придти в час ночи в его квартиру в правом крыле старого здания ИХФ. Он пришел около двух часов. "Хотите водки?" "Да, вроде бы, поздно, Николай Николаевич" "А я выпью. А поесть хотите?" "Тоже нет". После этого он начал диктовать текст своего выступления. Надиктовав около страницы, он сказал: "Дальше я объясню суть, а Вы сами допишите". Что я и сделал.
Вскоре после нашего перехода из ИФХ в ИХФ я был вызван к Н.Н. В это время он очень дружил с Н.С.Хрущевым. Оба жили на Ленинских горах. Как говорят (не ручаюсь за достоверность), ходили друг к другу в гости. По инициативе Н.Н. был проведен специальный Пленум ЦК КПСС, на котором была принята программа развития химической, особенно полимерной, промышленности. Это, конечно, очень большая заслуга Н.Н. перед страной. Н.Н. сказал мне, что в ИХФ организуется Отдел полимеров. Заведующим временно будет Андрей Михайлович Маркевич. "Вы будете его заместителем, войдете в курс, а потом займете его место". Несмотря на сильный нажим, я уперся и сказал, что не хочу менять катализ на полимеры.
Следующий нажим был связан с организацией филиала Института химической физики в пос.Черноголовка Ногинского р-на Московской обл. Мне предлагалась лаборатория, а завлабом тогда я еще не был. Я опять устоял и не поехал в Черноголовку.
В 1967 году Н.Н. пригласил меня и предложил возглавить партийную организацию ИХФ. "У нас принято, что секретарями парторганизации являются крупные ученые. Секретарями были П.Ф.Похил, Н.М.Эмануэль, В.Л.Тальрозе, А.М.Маркевич. Теперь Ваша очередь". Аргументов против у меня не нашлось, и меня избрали секретарем партийной организации ИХФ (который начислял тогда более 500 членов КПСС). Я пробыл секретарем парторганизации два с лишним года. В общем, сравнительно благополучно. Из крупных происшествий можно отметить бегство в ФРГ теоретика Ю.С.Саясова и его возвращение в СССР. В ИХФ обратно его не приняли, потому что его осудило общее собрание сотрудников. Но я на собрании, к счастью, не был (в тот момент был в командировке). Зато мне пришлось отвечать на Бюро Октябрьского райкома КПСС за плохое состояние идеологической работы. Такое решение вынесла присланная в ИХФ Комиссия во главе с Павлом Васильевием Волобуевым (позднее академиком-историком по специальности "История КПСС", умершим недавно). На Бюро РК я пытался возражать, сказав, что в проекте решения всё переврали. Но на меня заорал секретарь райкома Б.Н.Чаплин: "Как Вы смеете! Мы Вас лишим партбилета". И это несмотря на то, что Б.Н.Чаплин был сыном секретаря ЦК ВЛКСМ Н.Н.Чаплина, погибшего во времена сталинских репрессий. Партбилета меня не лишили. Между прочим, Б.Н.Чаплин долго был в "номенклатуре", являясь зам. Министра иностранных дел. Сейчас, кажется, в отставке.
Когда аналогичный случай (бегство сотрудника за рубеж) произошел в Институте молекулярной биологии, меня послали в этот Институт во главе райкомовской комиссии с приказом разгромить Институт. Я был на институтском партсобрании ИМБ, присутствовал на заседании Ученого совета, посетил некоторые лаборатории, дважды беседовал с директором Института, знаменитым ученым академиком Владимиром Александровичем Энгельгардтом. Институт мне очень понравился, и я написал хороший отзыв. В райкоме меня стали ругать: "Мы Вас не для этого посылали". "А я пишу то, что видел".
По-видимому, я оставил по себе неплохую память в качестве секретаря. Значительно позже, в 1989 году, когда положение в стране и в ИХФ тоже было смутным, ряд лиц во главе с тогдашним директором академиком Виталием Иосифовичем Гольданским упросили меня войти снова в состав парткома. Когда меня выбрали, партком проголосовал за то, чтобы я снова был секретарем. Но тут уже я отказался: не тот возраст. В 1972 году Н.Н. решил перестроить структуру ИХФ и назначить меня зам. директора по научной части, ответственным за текущую работу. На этот раз он не вызывал меня к себе, а сам пришел в мой кабинет. Я, разумеется, стал отказываться. "У Вас какая квартира?" "Двухкомнатная, кооперативная". "А я Вам дам трехкомнатную, некооперативную, на территории Института". "Мне такая квартира не нужна". "Предложите тогда другого кандидата". Я предложил несколько человек. Он отверг их с уничтожающими характеристиками. Деваться было некуда. Пришлось согласиться.
К сожалению, в это время Н.Н. был уже очень старым, и общаться с ним было весьма трудно. Он плохо слышал, но почему-то не пользовался слуховым аппаратом. Приходилось кричать изо всей мочи ему на ухо. Хуже того, он уже плохо понимал (хотя притворялся, что всё понимает). Мне кажется, такое подряхление связано с тем, что он рано ушел от научной работы и увлекся административной деятельностью. Он не ходил на заседания Ученого совета своего Института. Отсутствие притока научной информации, по-моему, способствует снижению интеллекта. Для административной же работы высокого интеллекта не требуется. Художник А.Н.Шилов написал портрет Н.Н. этого периода. Он изображает старого, дряхлого человека (хотя и похожего внешне). Портрет этот был полон неуважения к Н.Н.Семенову, который тем не менее был великим ученым.
В моей службе в качестве зам. директора плохо было то, что мне приходилось отвечать за текущую работу, в том числе финансовую, но я не имел права планировать. За это был ответственен другой зам. директора - Виктор Львович Тальрозе.
Николай Николаевич очень боялся вышестоящего начальства, особенно Президента Академии наук Мстислава Всеволодовича Келдыша. М.В.Келдыш был самым сильным из всех президентов АН. Несмотря на тихий голос и исключительную вежливость, его боялись и уважали на всех уровнях. Он, по-видимому, решил освободить Н.Н. от поста директора ИХФ по возрасту. Когда надо было согласовать какой-нибудь вопрос с руководством АН, я часто говорил Н.Н.: "Николай Николаевич! Вот - телефон-вертушка (т.е. телефон спецсвязи кремлевской линии). Позвоните Келдышу". "Нет". Он скорее мог позвонить члену Политбюро, чем М.В.Келдышу.
Но кто займет место Н.Н.? Н.М.Эмануэль был уже немного староват для первоначального назначения на пост директора, А.Е.Шилов - немного молод и в то время еще не член Академии наук, Н.С.Ениколопов - беспартийный и т.д. (включая и В.Л.Тальрозе, и В.И.Гольданского). И я почувствовал, что меня стали рассматривать как возможного кандидата на директорство. Против меня начали развертывать кампанию. Не знаю точно, участвовали ли в ней перечисленные лица. Во всяком случае у меня со всеми были хорошие отношения. Были приняты меры, чтобы не допустить моего избрания в члены-корреспонденты АН (я выдвигался несколько раз и получал довольно много голосов, но не 2/3, необходимые для избрания).
В последние годы около Николая Николаевича крутились разные люди, использовавшие его в своих целях. Ю.И.Федоров решил занять мое место. Ранее, когда я был секретарем парторганизации, он был освобожденным замом. Потом сумел стать кандидатом технических наук (по просьбе В.Л.Тальрозе я разбирал в ВАКе скандал, который вызвала его защита кандидатской диссертации) и затем - доктором биологических наук, практически не имея работ по биологии. После этого он стал секретарем парторганизации ИХФ; постоянно ходил к Н.Н. и нашептывал ему про мои мнимые прегрешения (об этом мне потом сказал сам Н.Н.). Однажды он выступил на партийном собрании, где заявил, что профессор Крылов попустительствует пьянкам в своей лаборатории. Я возмутился и потребовал, чтобы партком разобрал это заявление. Партком обязал его извиниться, что он и сделал. Поводом к его заявлению послужил привод в милицию моего ученика К.Н.Спиридонова, очень талантливого ученого, но алкоголика. С К.Н.Спиридоновым после этого пришлось расстаться.
Однажды Н.Н. спросил меня, не хочу ли я вернуться к научной работе. Я ответил: "С удовольствием! Но прошу это сделать через полтора месяца, когда истечет ровно 4 года со дня Приказа Президиума АН о моем назначении зам. директора Института сроком на 4 года. И, пожалуйста, объявите мне благодарность". Предыдущий зам. директора Василий Константинович Боболев, очень хорошо работавший, на мой взляд, был освобожден от должности без благодарности. "Конечно - конечно! Я и премию Вам дам". Все это было выполнено. Его, однако, задело, почему я сказал, что уйду с удовольствием. "А что интересного в этой работе?" "Но Вы потеряете в деньгах". "Я потеряю всего 50 рублей. Если мне понадобятся деньги, как-нибудь их заработаю". "Но Вы потеряете власть". "А меня власть не интересует, Николай Николаевич, меня интересует наука". Думаю, что его тогда интересовала только власть.
Н.Н. спросил меня, не заинтересован ли я в получении кафедры в ВУЗе. Я сказал, что заинтересован. Он позвонил ректорам МИТХТ им.М.В.Ломоносова и МХТИ им.Д.И.Менделеева. Я был у ректоров. Те обещали устроить, но дело кончилось ничем.
Иногда обвиняют Н.Н. в том, что он был конформистом, всегда выполнял требования вышестоящего начальства. Действительно, так было. Например, он по требованию начальства подписал письмо с осуждением академика А.Д.Сахарова, в отличие от своего друга - академика П.Л.Капицы. По-моему, нельзя его за это осуждать. За спиной Н.Н. стоял огромный, созданный им, Институт и, чтобы Институт существовал, приходилось идти на разные компромиссы.
В общем, я не жалею, что 4 года был на административной работе. Не жалею, потому что общался с Н.Н.Семеновым - великим ученым и необычным человеком. И для жизненного опыта полезно войти в административную кухню и понять, как делаются дела. Но надо и своевременно уйти. Очень хорошо относились ко мне вспомогательные подразделения Института. Во главе их стояли Семен Михайлович Куюмджи, Евгений Каликстович Руссиян, Николай Григорьевич Подойницын, Василий Дмитриевич Романов - люди, воспитанные Н.Н.Семеновым и любившие Институт. После моего ухода и они вскоре ушли. По моему мнению, Н.Н. относился ко мне неплохо и в душе меня уважал, а одно время имел в отношении меня далеко идущие планы. Но ему не позволили осуществить их.
М.В.Келдыш по болезни ушел с поста Президента АН, и его место занял академик Анатолий Петрович Александров, старый друг Н.Н. и человек, более близкий к нему по возрасту. Вопрос об освобождении Н.Н. отпал, несмотря на его недееспособность, и Институт оказался, по сути дела, в руках случайных людей, не болеющих за него. Ю.И.Федоров был зам. директора с 1977 г. до 1985 г. Во главе вспомогательных позразделений поставили также новых людей, быстро сменявшихся, один другого хуже. И Институт стал быстро распадаться.
Продолжение следует.
